Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 - Страница 68

«Вестник Европы», 1878, No№ 1 и 2. Стихи — Голенищева-Кутузова, Минского, «Ночи» Мюссе (С. Андреевский).

Письма Пушкина с предисловием Тургенева.

Корреспонденции Зола о французском театре и поэзии.

Роман Шпильгагена.

«Внутреннее обозрение» — о войне, о бюджете, о недостатках в армии, проявившихся во время войны, о небывалом внутреннем спокойствии в России.

Некролог Некрасова (27.ХII.1877).

«Обозрение военных действий».

Комедия Потехина, статьи Ореста Миллера, Сергеевича, повесть Г. Данилевского.

Корреспонденции Е. Утина из Болгарии.

Из следующих №№ 1878 г. («внутреннее обозрение» и др.). — Наша печать была относительно свободна, не подвергалась административным карам за то, что писала, что наши («Крынковские») ружья хуже турецких (Пибоди и Мартини), что в войсках недоставало теплой одежды, что перевозка раненых на простых телегах сопровождалась многими страданиями.

Большой перерыв — праздность.

16. XII.<1911>

«Сборник военных рассказов 1877-78 г.», 6 тт.

Подвигов наших волна Сказкой казарменной стала. (Беранже-см. т, V, стр. 11)

Из этого громоздкого издания, где жизнь преобладает над словами, я беру прежде всего — только европейскую Турцию, затем — только о выдающемся (просматривая бегло).

В глазах солдат и офицеров, возвратившихся с войны, еще стоят — раны, бледные лица, возбужденные глаза, зарева, белое знамя, взвившееся при свете пылающих соломенных избушек Горного Дубняка (V, 473).

Том III, стр. 267–268. Лейб-гвардии Гренадерский полк выступил из Петербурга в следующем составе:

Штаб и обер офицеров — 52.

Строевых нижних чинов -3.150.

Нестроевых -251.

В сражении под Горным Дубняком (12 октября) выбыли из строя (убиты и ранены) около трети нижних чинов и более половины офицеров.

Планы поэмы

24 февраля (1911)

У моего героя не было событий в жизни. Он жил с родными тихой жизнью в победоносцевском периоде. С детства он молчал, и все сильнее в нем накоплялось волнение беспокойное и неопределенное. Между тем близилась Цусима и кровавые зори 9 января. Он ко всему относился как поэт, был мистиком, в окружающей тревоге видел предвестие конца мира. Всё разрастающиеся события были для него только образами развертывающегося хаоса. Скоро волнение его нашло себе русло: он попал в общество людей, у которых не сходили с языка слова «революция», «мятеж», «анархия», «безумие». Здесь были красивые женщины «с вечно смятой розой на груди» — с приподнятой головой и приоткрытыми губами. Вино лилось рекой. Каждый «безумствовал», каждый хотел разрушить семью, домашний очаг — свой вместе с чужим. Герой мой с головой ушел в эту сумасшедшую игру, в то неопределенно-бурное миросозерцание, которое смеялось над всем, полагая, что все понимает. Однажды, с совершенно пустой головой, легкий, беспечный, но уже с таящимся в душе протестом против своего бесцельного и губительного существования, вбежал он на лестницу своего дома.

На столе лежало два письма: одно-надушенное, безграмотное и страстное… Потом он распечатал второе. Здесь его извещали кратко, что отец его находится при смерти в варшавской больнице.

Оставив все, он бросился в Варшаву. Одиночество в вагоне. «Жандармы, рельсы, фонари»… Первые впечатления Варшавы.

21 февраля 1913

Пролог («Жизнь без начала и конца»).

Глава I. Петербург конца 70-х годов. Турецкая война и 1 марта. Это — фон. Семья и появление в ней «демона». Скучая, увозит молодую жену в Варшаву. Через год она возвращается: «бледна, взмучена, ребенок золотокудрый на руках».

Глава II. Петербург 90-х годов. Царь. Тройки, вдова Клико. Воспитание сына у матери. Юность, видения, весенний пыл, роман (еще удачливый). Первая мазурка. Приближение революции, весть о приближающейся кончине отца.

Глава III. Приезд в Варшаву. Смерть отца. Тоска, мороз, ночь. Вторая мазурка. «Ее» появление. Зачат сын.

Глава IV. Возвращение в Петербург. Красные зори, черные ночи. Гибель его (уже неудачливый). Баррикада. Эпилог. Третья мазурка. Где-то в бедной комнате, в каком-то городе растет мальчик. Два лейтмотива: один — жизнь идет, как пехота, безнадежно. Другой — мазурка.

21. IX.1913

Дед светел. В семью является демон, чтобы родить сына (первый «отбор»).

Детство и юность сына. Розовый туман, пар над лугами. Любовь. Опять война — и за нею революция. Встреча — как рыцарь, закованный в броню, — лица не видно. Безумие холодной страсти, так и нет лица. Утром — записка: «Смертельно болен ваш отец».

Вся тоска — только для встречи с «простой». Все лицо, пленительное все. Зачатие сына (последний отбор, что сулит?).

Октябрь 1913

В 70-х годах жизнь идет «ровно» (сравнительно. Лейтмотив — пехота). Это оттого, что деды верят в дело. Есть незыблемое основание, почва под ногами. Уже кругом — 1 марта. И вот — предвестием входит в семью «демон».

Октябрь 1911

…Но уже на все это глядят чьи-то холодные глаза. В дружной семье появляется «странный незнакомец»…

…И ребенка окружили всеми заботами, всем теплом, которое еще осталось в семье, где дети выросли и смотрят прочь, а старики уже болеют, становятся равнодушнее, друзей не так много, и друзья уже не те — свободолюбивые, пламенные. Теперь — апухтинская нотка.

Уж Александр Второй в могиле,
На троне — новый Александр.

Семья, идущая как бы на убыль, старикам суждено окончить дни в глуши победоносцевского периода. Теперь уже то, что растет, — растет не по-ихнему, они этого не видят, им виден только мрак. Тут и начинается: золотое детство, елка, дворянское баловство, няня, Пушкин (опять и опять!), потом — гимназия — сначала утра при лампе, потом великопостные сумерки с трескающимся льдом и ветром. Петербург рождается новый, напророченный «обскурантом» Достоевским.